Давайте сразу — ей есть на что пожаловаться в жизни. Если она дойдёт до психотерапевта и не убьёт его в процессе, он поседеет от ох… удивительных историй её недолгой, но насыщенной жизни. Но она не дойдёт. Лилит поняла, что жаловаться кому-то на судьбу бессмысленно просто потому что срать та хотела на твои жалобы. Если ты родился в третьем поколении упёртых в своём грехе черономагов, миру будет глубоко плевать насколько ты невинное дитятко. Лилит собирала весь букет болезней, она дважды падала с лестницы, с детства была невростеником, самые стрёмные призраки висели над её кроватью вместо колыбельной, а невезение преследовало с паталогией сталкера. И пусть с ней семья и носилась, как с писаной торбой, она не могла назвать своё детство счастливым, нормальным, хорошим, далее по списку.
Ни до нападения охотников, ни после.
О, после ещё только хуже стало. Один из них её пожалел. Конечно, скорее всего эти пиз…балаболы жалели себя, не хотели марать руки в крови шести летнего ребёнка, но говорили они по-другому.
Вы знаете эти бесконечные истории про истинно христианские семьи, которые хотят вырастить “здорового члена общества” и забивают детей к чертям? Такая “жалость” её и ждала, так прошло её дальнейшее детство и подростковая жизнь.  Сценарий обкатан по всем лекалам —  молитвы, наказания, церкви, библии, благостные христиане с натянутыми улыбками лживой праведности, “слушайся или”, “отмаливай грехи своих родителей обратившихся к Дьяволу”…  Они всё строжали, эти псевдородители, всё боялись чего-то. И конечно же что-то случалось у Лилит, в смысле Черити (да, её тогда решили назвать по-другому, как-будто вся та срань, которая к ней цеплялась, цеплялась к имени), просто по жизни. Кармический долг от бабки Гретты работал исправно. Наверное предков заслуженно покромсали тогда вместе со всем ковеном охотники. Но в аду, что проходил с 6 до 17ти лет единственным светлым воспоминанием ребёнка было общение с братом, постепенно превращавшимся в придуманного призрака. У Черити если появлялись друзья — то только вводившие её в сомнительные круги. Если любовники — то очень рано и очень стрёмно. Она постоянно оказывалась в самой херовой из возможных ситуаций: её ловили на месте административного правонарушения, хотя она буквально проходила мимо; её избивали вместо кого-то другого; она проваливала учёбу по чьей-то сраной ошибке; её трижды насиловали и все три раза ей не поверили в полиции; она стала максимальным изгоем в школе, хотя видит этот стрёмный Бог — тогда Черити ОЧЕНЬ старалась быть хорошей девочкой, как в неё вбивали приёмные родители. Чем это закончилось? Примерно сценарием Кэрри Стивена Кинга.
До определённого момента девушка была в благостном неведении, что она родилась живой,  “в рубашке” только потому что бабка в своём грехопадении предложила её демонам ещё в утробе, дав матери “дьявольской воды”. Как следствие — мать скончалась родами, а Лилит стала идеальным кандидатом в “живого вампира”, стриксу, чёрную ведьму, что после смерти бы прекратилась в нечисть окончательно, а при жизни — обладала мощнейшим магическим потенциалом. И в панической ситуации сильнейшего стресса — бум!
Взрыв газа в доме, два трупа и побег. Бежала разом от всего и ото всех. Попутками за секс, подработками в придорожных киосках, откуда её выгоняли за недосдачу. Хотя всё ещё Черити тогда ни разу тогда не воровала.
Её последней попыткой быть хорошей стала беременность. Девушка даже примерно не представляет от кого тогда, в 18, залетела. Но ей хотелось чтобы хоть у частички её самой всё было нормально. Чтобы снова появились настоящие родные. Черити помнила что-то хорошее. Единственное хорошее в настолько стрёмной жизни — детство, где она была капризной избалованной маленькой неврастеничкой, но всё равно любимой и оберегаемой.
Она бросила курить, пить, не употребляла ничего, жрала самое нормальное что могла позволить себе за копейки, оборвала сумбурные половые связи — всё по-христиански, всё по красоте. Но нет. Боженька, кем бы он там ни был, тот ещё мудила. Выкидыш едва не унёс и её тоже напрямую в Ад.
И тогда она поняла что в жопу этот мир. Пусть горит. Он ничего ей хорошего так и не принёс.
В таком настроении на неё вышел какой-то местечковый ковен сатанистов. Она вошла в эту секту не от веры, ей тупо нужно было на что-то жить и что-то жрать. При её первой попытке официально встать на учёт как безработную её чуть не арестовали. Невозможно бесконечно бомжевать и существовать как плешивая уличная псина.
А вот сатанисты проявили к ней живейший интерес. Они видели на ней “дьявольскую метку”, расположенность к становлению чёрной ведьмой, и сами были такими — живыми мертвецами тайком пьющими кровь детей. Но Черити этого не знала, она ела пока давали, пила, что давали. Училась магии, которой учили. Так длилось несколько лет, пока она не стала… готова.
Она им верила… Суки, она считала их “своими”, когда проводили ритуал, когда поили кровью — она искренне им верила. Поняла что что-то не так только когда потащили на виселицу.
Хлоп!
Тогда Черити умерла окончательно. Даже не фигурально.
Голод — вот что было первым. Вторым было взволнованное “Лилит”. Да, снова Лилит, куда большая Лилит, чем была раньше. Голод и переполняющее пьянящее, одуряющее чувство вседозволенности. Будто бы с ней спало ярмо. Смерть списала старые долги, а жизнь сразу преподнесла новые — на совесть. Очнулась девушка измазанная в крови мёртвого ребёнка перед ней.
Вот такую вот цену готовы люди платить за успокоение своей совести. Отдать одного ребёнка на воспитание фанатиком, убить другого, чтобы заткнуть одиночество. Перед Лилит был брат, не постаревший ни на день. Разменявший свою совесть уже так давно, что и сестринской подтереться было нормальным. Но… это была та последняя крошка хорошего, что была в её страшной жизни.
Первые пару месяцев в новом качестве они с Люцием были почти как голубки на жёрдочке. Все эти тёплые воспоминания о детстве где-то там далеко. Но он изменился. И она изменилась. Охуеть как…
Её больше не преследовали неудачи, теперь все монстры жили прямо внутри. Раз в месяц она теряла разум и становилась огромной совой, в поисках детской крови, и всё живое вокруг превратилось в ходячие батарейки, на которые она смотрела голодным взглядом хищника.
Здесь только два варианта, да? Либо в могилу на радость Богу, которому на неё всю жизнь было насрать, либо существовать как паразит.
Какие-то первые месяцы суицид выглядел даже благородно. Но простреленное сердце и даже голова заростали, а выйти голодной на солнце и жариться там три часа в муках у Литы не хватило духу.
Она искала убийц, также малодушно как и все кидая ответственность за свою кончину на других. Прогулки ночью, по стрёмным переулкам, “нарваться на неприятности”, спровоцировать агрессивным панковским поведением какого-то придурка — в ход шло всё. Но она оставалась живой, а тело чудовища осушало нападавшего, оставляя его без сознания в том самом переулке.
Потом кандидат на роль палача был найден — Люций. Это он завершил её становление стригой, он же должен всё это прекратить.
С братцем отношения постепенно превращались в токсичную войну. Она ненавидела то, чем стала, но Гретта давно в гробу, а Люций — здесь с ней за столом. В какой-то из разов, когда её до белого коления довели байки о семейности, она попыталась брата соблазнить, просто назло, просто показать ему, что всё это чушь собачья и любит он только себя. Но брат её оттолкнул и с того дня они оба стали вообще избегать какой-то физической близости, едва ли касаясь друг друга больше, чем это было необходимо.
Лита разносила его дом, она пропадала где-то сутками, вела беспорядочные половые связи, пыталась сесть на наркотики, крала одежду, просто чтобы потом ей выкинуть, сходила с ума.
Люций продолжал приносить ей пакеты с донорской детской кровью.
И она не могла от них отказаться.
И ненавидела себя ещё больше.
Блядский цирк подходил к черте абсурда.
Потому что попробовав колдовать один раз, Лита уже не смогла остановиться. Сначала мелкие иллюзии, обманы, just for fun, потом она смогла сломать позвоночник и голову какому-то ублюдку, с которым они не поладили, а потом Люци потребовалась в кое-чём помощь. Она снова взяла в руки фолианты гримуаров и стала учить ритуалы. Главное не думать о цене.
После года опустошения, пришло едкое ехидство ко всему в этом мире. Лита стала чистым панковским нигилистом, отрицавшим авторитеты, власть, консьюмеризм. Но и зависеть материально от брата стрикса устала. Она пыталась найти какую-то ночную работу, кое-как втискивающуюся в её покорёженное мировоззрение. Затусила с агрессивной бандой байкеров, через постель попала в их клуб, сначала барменом, потом и вовсе дошла до ди-джея, и, что было куда прибыльнее — до посредника и курьера в нелегальных делах. Парни задавались вопросами о том, как и что ей удавалось, но пока не вслух.
Музыка стала вместо наркотика, а толпа людей в клубе — возможностью незаметно и даже гуманно питаться жизненной силой имитируя жизнь.
Второй наркотой стало насилие и оружие. Лита не просто так была с “Чёрными ножами”, так назывался этот байкерский клуб. Она изливала своего покорёженного монстра в уличных стычках и драках, в разборках. Её будоражил вид чужой крови, а ещё… человек никогда не бывает так искренен, как в момент своего страха.

— Как-то раз Лита уговорила одного вампира дать ей своей крови, думая что может стать другим существом, но ничего не произошло.
— Очень не любит сотовые телефоны, интернет-общение, долгое время вообще отказывалась иметь хоть какой-то, пока в ходе одного случая брат чуть не умер, и не смог с ней связаться. На текущем телефоне у неё полностью пиратская прошивка, нет ни одной соц. сети или мессенджера.
— Имеет два синтезатора, оба подаренные. Умеет петь, но чаще всего нарочито голосит (правда на работе иногда вплетает своё пение и шёпот в исполнение музыки за пультом). И то и другое учили делать в церковной школе, где она была в церковном хоре.
— Имеет коллекцию оружия, продолжает учиться как стрелять, так и управляться с ножом.
— Её комната (и жизнь) сплошной бардак. Вещи валяются по комнате и часто выкидываются как только становятся грязными.
— Имеет несколько небольших тату.
— Несмотря на откровенно панковскую одежду, редко заморачивается с макияжем, покраской волос во все цвета радуги и по понятным причинам ходит без пирсинга.
— На самом деле Лилит любит маленьких детей.
— Больше всего на свете мечтает о “ребуте”, перерождении: получить возможность на новую жизнь, без воспоминаний о прошлом, без жажды крови и тем более демонов.

Вампир разновидности стригой вий/стрикс/моройи/”живой вампир”
Тёмная колдунья которая для существования вынуждена питаться жизненной силой и кровью.
Жизненную силу понемногу вытягивает из существ и даже растений в радиусе десяти метров. Как не причиняя существенного вреда (у человека наступает сонливость, усталость, в худшем случае падает иммунитет), так и целенаправленно, через прикосновение, осушая человека/растение/животное. Жизненная сила ей нужна для поддержания “живого тела” — чтобы билось сердце, чтобы организм потреблял пищу/напитки, чтобы залечивались раны, и она не превратилась в ходячий труп. Не может выпить больше, чем надо, потому выпить до дна кого-то таким способом может только залечивая нанесённые ей серьёзные ранения. Но комнатные растения — rip.

Регенерация большинства ранений моментальная.
Умрёт если вырвать/раздавить/разорвать сердце, отсечь голову.

Влияние ультрафиолета также напрямую связано с поглощённой жизненной силой — когда Лита полностью “человечна”, он просто оставляет солнечные ожоги на не закрытых частях, как у людей с очень чувствительной кожей. Если она сильно ранена или давно не высасывала из других жизнь — он буквально начинает её потихоньку сжигать.

С восходом её невыносимо клонит ко сну. Если где-то рядом кричит петух, это и вовсе срабатывает как снотворное.

Кровь может пить только детскую (детей до наступления гормонального перехода в подростка, т.е. лет до 12-14).
Раз в ночь в новолуние неконтролируемо превращается в огромную сову-сипуху, и если рядом крови не будет — будет пытаться искать жертву всю ночь. Если в эту ночь она не выпьет крови — впадает в спячку, как мертвец, пока ей не зальют в рот детской крови.

Не имеет клыков, пьёт обычным способом, высасывая через порезы/ранки/да хоть в бокале. Таким образом не обязана убивать своих жертв (не считая самой первой). Гораздо сильнее обычных людей слышит чужое сердцебиение и чувствует запахи чужой крови.

Может ворожить проклятья, иллюзии, привороты, внушения, гипнозы, двигать силой предметы и заклинать животных, зачаровывать места и предметы, владеет магией крови, но (!) с момента повешения на каждую ворожбу ей нужно питаться. 100мл крови в неделю делают её силу примерно равной силе обычной молодой ведьмы, а пол литра — уже ведьмы опытной. Если она упьётся несколькими литрами детской крови, то может проклясть деревню даже без долгого ритуала (будто бы обвешавшись артефактами и стоя в месте силы), но делать этого Лита не хочет, испытывая отвращение к этой своей потребности.

Не стареет, не болеет.

Не может создать других вампиров/строгоев.

Неуютно чувствует себя рядом с любыми “намоленными” местами.

Серебро, огонь и особенно святая вода — фу-фу-фу, больно, жжётся.