[hideprofile]
ыми крыльями долга, теперь лишь зола из разбитого сердца. Выдох дался тяжело от того как мутно становилось в глазах, от чувства как ткань туники липла к спине и ранам, кровоточащим каждый раз, стоило обнажить душу как клинок из ножен. Они не заживали, снедая смертное тело усталостью и слабостью. Что воительница не смогла держать лук так же крепко, опустившись на колено, - Тогда смотри на это... уродство, - выдохнула валькирия, не в силах подняться с земли почти придавленная то ли собственным ужасом, то ли распахнувшимися за спиной крыльями, ломаными, тяжёлыми, будто выкованными из древних скал. Они рвались из неё наружу каждый раз, когда становилось горько, мучительно и... голодно. Но не физический голод мучил, другой, он тянул из неё силы, пропитывал ребра сталью, сжимал грудь и горло от запаха крови и смерти. Отвратительные ей ранее, но теперь воительницу тянуло к ним, будто к колыбели, обещая покой, сытость и силу.
- Но ты не отдала Хель гунгнир, - это ли было утешением? Уж лучше бы в руки царицы мёртвых было отдать оружие богов, уж лучше бы было видеть как всё поглотит Рагнарёк, чем безысходность её жизни теперь. Но как она могла обречь на эту участь других матерей и сыновей, жён и мужей? Пусть она больше не мать и не стала женой, но чувство её было так необъятно велико, что хватило бы слёз наполнить реку, но только не вручить орудие, убивающее богов, сестре Фенрира.
- Я знаю, что ты можешь перерезать даже нить бога. Ничто не стоит оборвать жизнь валькирии, - она подняла зелёный взгляд полный отчаянья.
- Я не вправе вмешиваться в судьбу. То, что стало с тобой... - Скульд не улыбалась, даже грустно, как улыбалась дева судьбы и будущего, и в глазах её всё ещё не было слёз. Никогда. Как бы мрачна и пасмурна не была печаль этих глаз - они были не способны на искренность, так теперь казалось Сиф. Хотела бы сама Скульд сказать, что каждый мог распоряжаться своей судьбой, но не смогла, взглядом преследуя опадающее на плечи златовласой проклятье Хель.
- Я не жалею о потери крыльев. Ни за сына. Ни за то, что полюбила чужака. Может ты когда-нибудь узнаешь, что это значит, Долг4, - валькирия не дала норне договорить. Её тёплая подруга, почти вторая мать её сына, предавшая веру и надежду - у девы битвы не было для неё других слов.
- Я знаю, - печаль? тоска? Да что она знала о них, бессердечно перерезая нить за нитью?!
- Замолчи, лживая, ты не всё можешь знать!
Скульд затихла. Она знала, что так будет, что сердце северной девы так горячо, а шрамы так болят, что она не послушает норну, чтобы та не сказала: уте

Подпись автора